Нефаури был чужим, его ум — тень на стене комнаты, где повседневностью были худшие зверства, какие только одно живое существо может причинить другому. Все, что он знал, это как насаждать страх и как его умножить. В случае юной ведьмы и ее друзей он просто вынудил их отступать к морю, пока они не оказались перед выбором между двуми смертями — прыгнуть в белые воды Изабеллы и утонуть или упасть в одну из трещин и сгореть заживо.

Таков был его общий замысел. Но трещины на земле продвигались не так быстро, как он планировал. У него возникли более неотложные дела, чем наблюдение за гибелью маленькой ведьмы. Он пришел сюда, чтобы увидеть возвышение женщины по имени Бабуля Ветошь, в чьи руки жрецы его вида вложили большую силу, но по причинам, имевшим отношение к их собственному Великому Замыслу, а не к обслуживанию ее имперских амбиций. Однако, несмотря на элегантность ее плана, она недооценила врага.

Битва оказалась более хаотичной, чем предполагал Нефаури, но в конце она была выиграна. И все-таки жрецы, которые послали сюда Нефаури, будут недовольны тем, как все повернулось. Чем скорее они узнают новости, тем быстрее смогут предпринять те стратегические изменения, которые сочтут нужными. Нефаури не мог позволить себе ждать. Пришла пора заканчивать с девочкой и рыбаком.

Разрушать землю следовало более эффективно. Для этого у него был план. Он велел своему телу отрастить два рога, куда перенаправил наполнявшую его внутренности тьму. Теперь эта тяжелая тьма вползала в образующиеся рога, превращая их в два молота.

И они опустились: два молота тьмы ударили по израненной земле. В то же мгновение от этого места побежала новая сеть трещин. Зигзаги начали двигаться к Кэнди и Газзе, отделив их от Джонов и сделав шире остальные трещины между Нефаури и его жертвами. Серия новых разломов вынуждала ведьму и ее друзей отступать до тех пор, пока они не оказались на краю узкого берега, у самой воды.

Нефаури поднял свои рога-молоты еще выше и опустил их, словно судья, стучащий молотком при объявлении окончательного приговора. От возникшей ударной волны земля провалилась, отделив от остального острова крошечный клочок земли, где стояла ведьма и ее друзья.

— Плохо, — только и сказала Кэнди.

А потом на эту маленькую сушу с такой силой нахлынули воды, что она больше не могла сопротивляться. Островок оторвался от берега так внезапно, что Газза и Кэнди упали на колени.

Поток поймал их и потащил за собой, туда, где Море Изабеллы терялось в Забвении.

Глава 75

Край Мира

Воды Изабеллы не просто несли клочок суши к границам реальности. Они швыряли его туда-сюда, качая с боку на бок. Впрочем, эти хаотичные маневры не помешали Шалопуто приземлиться на скользкую поверхность, и только кончики его ушей-крыльев не давали голове соскользнуть с покрытой водой поверхности в бешеный прибой, где он наверняка бы утонул. К счастью, Кэнди видела, как он скользит мимо нее, и инстинктивно ухватила его за крылья прежде, чем случилось худшее.

Однако через несколько секунд их всех ожидало нечто еще более грозное. Хотя та граница, где воды переливались через край Абарата, скрывалась за тучей брызг, ее приближение было неминуемо. Чем ближе самоубийственный поток подносил их к последним секундам жизни, тем тише становились воды, их рев и скорость снижались по мере того, как они исчезали за Краем Мира.

— Ты можешь улететь обратно, — сказала Кэнди Шалопуто.

— Зачем мне это делать?

— Потому что мы скоро умрем! — яростно произнес Газза. — Я свою правую руку отдам за возможность убраться с этой проклятой скалы.

— Неужели? И бросишь свою леди?

Газза покраснел.

— Я так знал! — сказал Шалопуто.

— Я тоже знал, — ответил Газза и посмотрел на Кэнди. — С момента, как тебя увидел. Не спрашивай, откуда, но я знал. Я люблю тебя, Кэнди, — продолжил он. — И рад, что, наконец, сказал это сам. Поздновато, конечно, но у меня не было возможности — все время что-нибудь мешало.

Кэнди улыбнулась.

— Что это значит? — спросил Шалопуто.

— Что именно?

— Ты ему просто улыбаешься.

Остальные слова утонули в мертвой тишине, когда рев водного хаоса внезапно исчез, и серо-голубой туман, скрывавший место, где воды падали в Забвение, расчистился.

Потоки, несшие к этому месту кусок Окалины, стихли, поскольку здесь море лишалось всякой формы, воли и силы и низвергалось с Края Абарата, разбиваясь на бесчисленные струи воды, несколько секунд освещенные огоньками, а затем исчезавшие. В реальности, откуда приходили струи, они представляли собой непреодолимую силу, но сейчас это были всего лишь миллионы и миллионы капель, падающих в Бездну.

— Ну вот, — сказал Газза.

Кэнди подумала: «После этого не будет ни магии, ни видений, ни любви, ни надежды, и…»

— Нет, подождите! — сказал она вслух. — Подождите!

— С кем ты говоришь? — спросил Газ.

— Я хочу еще! — закричала она в Бездну.

— Чего — еще?

— Всего! — ответила она.

— Почему ты улыбаешься? — спросил Газ.

— Мы падаем через Край Мира! — сказал Шалопуто. — Если и есть какие-то хорошие новости, скажи их прежде, чем мы исчезнем навсегда.

— Позже, — ответила Кэнди. — Я скажу тебе позже.

Море исчезало. Клочок земли накренился и начал падать. Но прежде, чем упасть, Кэнди обернулась назад, к берегу Окалины, и с потрясающей ясностью увидела Джона Хвата и его братьев. Все они смотрели на нее, стоя так близко к краю воды, что каждая новая волна могла смыть их вслед за собой. Казалось, они звали эту судьбу, встав рядом с гибельной опасностью.

— Возвращайтесь! — закричала им Кэнди, сомневаясь, впрочем, что ее можно будет услышать.

Джон Хват сложил руки у рта и вместе с остальными братьями попытался ей что-то крикнуть. Но здешний воздух не переносил звуков, и тишина между берегом и морем не нарушилась. Затем островок накренился и перевалился через Край, туда, где исчезало Море Изабеллы.

Вниз, вниз, вниз…

Братья Джоны закричали одно лишь имя — ее, разумеется.

— Кэээндиии!

Бесполезно. Ничего не изменилось. Воды унесли Кэнди, Газзу и Шалопуто за собой, и братья Джоны потеряли их из виду.

— Она погибла! — крикнул Хват.

— Это невозможно, — сказал Филей.

— И тем не менее это так! — разозлился Хват.

— Но… но… она собиралась все исправить, — прохныкал Джон Ворчун.

— Ничего бы не сработало, — сказал Змей. — Такой твари, как Нефаури, невозможно сопротивляться. Она всех нас убьет прямо сейчас.

Змей обернулся и посмотрел на Нефаури. Однако на этот раз его худшие опасения не подтвердились. Тот, Кто Ходит За Пределами Звезд, отбывал прочь. Обещания — пустяки, которым отвлекали себя эфемерные создания. У Нефаури были свои, более важные дела. Тварь развернула свою массивную форму и направилась сквозь дым к вулкану. Его движение вытягивало из клубящегося воздуха серу, и цвет Нефаури становился все глубже, приобретая ослепительную желтизну. Затем, словно набрав из дыма огромный заряд силы, он ускорил движение и раскрыл свои космические одежды, похожие на темный парус, наполненный ветром; они раздулись, он начал стремительно подниматься над землей, все дальше от отравленного воздуха, и через десять секунд полностью скрылся из вида.

— Что ж, это было скучно до невозможности, — заметил Змей.

— Только ты, Змей, можешь жаловаться, что наш палач улетел! — сказал Джон Филей.

— Я лишь говорю, что это немного…

— Змей, заткнись, — сказал Хват. В его голосе была нескрываемая ярость. — Разве ты не понимаешь, что это значит?

— О, — сказал Змей после значительной паузы. — О нет.

На этот раз в его голосе не было сарказма или неискренности.

— Она мертва, — сказал Джон Соня.

— Не мертва, — ответил Джон Ворчун.

— Да, Ворчун, мертва.

— Мы этого не знаем, — проговорил Джон Удалец.

— В первый и, возможно, в последний раз я согласен со Змеем, — сказал Соня. — Нет смысла отрицать то, что мы видели собственными глазами.