— Типично! Типично! — воскликнул Джон Змей, отплевываясь от воды. — Человек не может вытерпеть обычного замечания о своей…

— Второй половине, — сказал Том, все еще покачиваясь на толстых стеблях листьев жаколинии. — Кстати, его зовут Приливной Джим. Он собиратель устриц. И он — мое сердце, а я — его. Так будет до конца света.

— Ну, теперь мы всё знаем, — пробурчал Макбоб.

— Мы когда-нибудь с ним познакомимся? — спросила Трия.

— Приглашаю вас всех отобедать с Джимом, со мной и с нашими питомцами.

— А сколько у вас животных? — поинтересовалась Трия.

— По последним подсчетам, девятнадцать. Птица койне по имени Лорд Яйцо. Святой Варфоломей — старый пес-ищейка с отвратительным характером. Старая кошка-тарри, которая однажды пришла в наш дом и осталась. В общем, самые разные.

— Похоже на психушку, — заметил Змей.

— Мы все отобедаем с Джимом, Томом и их животными, — сказал Джон Хват. — А вы можете подождать снаружи.

— Ха-ха, — кисло проговорил Змей. — Просто умираю со смеху.

— Нет, не умираешь, — сказала Трия.

— Это ирония, девочка, — огрызнулся Змей.

— Трия, не обращай на него внимания, — сказала Женева. — Он…

— Ничтожный, вспыльчивый, очень неприятный человек, — произнесла Трия, и эти прямолинейные слова всех повергли в изумление. — Я тебя не боюсь, Джон Змей. Может, я и девочка, но понимаю разницу между человеком, у которого в сердце есть то, к чему следует прислушаться, и пустобрехом вроде тебя, который просто говорит первую же неприятную вещь, что приходит ему в голову. Кстати, когда у тебя открыт рот, ты выглядишь очень глупо. Я бы на твоем месте его закрыла.

Змей ничего не сказал. Он был слишком смущен.

— Кажется, дождь перестал, — сказал Макбоб.

Все вылезли из-под жаколинии и посмотрели в безупречно ясное синее небо острова Частного Случая. Тучи уплыли на северо-восток, и когда солнце согрело вымокшую землю, его зачарованная почва породила очередное творение, новое поколение флоры и фауны. Их запах был сладким, а цвет и форма являли собой бесконечный алфавит фигур и оттенков. Компания уже не раз видела эту картину, но с тех пор Книга Начал ни разу не повторялась, и у них постоянно возникали новые поводы для изумления. Не стал исключением и этот раз.

— Взгляни, — сказал Джон Соня. — Фиолетово-желтый цветок.

Только он это сказал, как лепестки цветка встрепенулись, из них выглянула головка с усиками, и цветок взлетел, вдохновив на то же своих лепестковокрылых сородичей.

— Может, однажды мы тоже станем, как эти цветочные мухи, — сказала Трия.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Женева.

— Так, просто глупая мысль.

— Нет, расскажи.

Трия нахмурилась. Очевидно, ей сложно было это объяснить.

— Я имею в виду, что если мы останемся здесь надолго, и будет часто идти дождь, мы тоже изменимся. Тоже однажды взлетим… — Ясными, широко открытыми глазами она посмотрела в небо. Эта мысль определенно ее завораживала. Потом она вспомнила, что все на нее смотрят, и смутилась. — Что я болтаю, — сказала она, посмотрев на своих спутников. — Просто глупость. Извините.

— Это не глупость, — сказал Джон Ворчун. — Я тоже думал, что если мы здесь застрянем, такое может произойти. Я даже говорил об этом с братьями.

— Думаю, память тебя подводит, — ворчливо заметил Джон Змей. — По крайней мере, я в подобном разговоре участия не принимал и не мечтал о том, чтобы превратиться в чертово насекомое.

— Не обращай на него внимания, — сказал Трии Том. — Продолжай.

Трия пожала плечами.

— Я все сказала, — ответила она. — Но…

— Ради неба, что еще!

— Не думаю, что это происходит только на этом острове. Перемены происходят везде.

— Большое дело, — сказал Джон Удалец. — Ну перемены, и что в этом такого? Дождь начинается, дождь кончается…

— Я не эти перемены имею в виду, — сказала Трия.

— Тогда приведи какой-нибудь более конкретный пример, — попросила Женева.

Трия покачала головой.

— Вряд ли я смогу, — сказала она. Присев на корточки, она аккуратно вытащила растущий под ногами крошечный цветок. Он вышел из земли полностью, вместе с бледно-зеленым корнем, который мягко извивался, желая вернуться обратно.

— Может, вначале эти изменения покажутся незначительными, — мечтательно произнесла она, словно не совсем понимая, что говорит, — но их последствия будут огромны.

— А что насчет нас? — спросила Женева. — Мы — часть этих перемен?

— Да, — ответила Трия. — Хотим мы того или нет. Мир изменится полностью.

Она аккуратно вернула нетерпеливое растение в землю, где оно вновь пустило корни, с вежливой благодарностью повернув к Трии обрамленную лепестками головку.

— Вы это слышали? — спросил Том.

— Я ничего не слышу.

— А я слышала, — сказала Трия.

Теперь молчали все, однако до них не доносилось ни звука.

— Я мог поклясться, что слышал голос, — сказал Том.

— Может, эхо?

— Нет, это были не мы, — ответила Трия. — Том прав. Тут кто-то есть.

Женева внимательно осмотрелась в поисках чьего-либо присутствия.

Трия сделала обратное. Она закрыла глаза и застыла, полностью сосредоточившись. Наконец, она сказала:

— Он где-то слева от нас. — Глаза Трии все еще оставались закрыты, но она подняла руку. — Очень близко.

Потом она открыла глаза и посмотрела в направлении своей руки. Ландшафт не был пустым. Омытая последним дождем земля уже создавала новых жителей, и ее, словно ковер, покрывали растения.

— Мне это не нравится, — сказал Джон Ворчун. — Думаю, нам лучше отсюда убраться.

— Это не дракон, — сказала Трия.

— Откуда ты знаешь?

— Я не знаю. Просто мне так кажется.

— Финнеган? — спросила Женева.

Трия посмотрела в землю.

— Внизу, — пробормотала она.

— Поэтому мы его и не нашли, — сказала Женева. — Он под землей!

— Под землей? — спросил Том.

— Да.

— Может, он использует туннели и пещеры под островом, чтобы пробраться к драконам?

— Или он там потерялся, — предположил Джон Соня. — И теперь не может выйти наверх.

— В любом случае, надо все выяснить, — сказала Женева. — Мы проделали этот путь не для того, чтобы повернуть назад лишь потому, что Финнеган под землей.

— Я пойду первой, — сказала Трия. — Отыщу вход в яму, и мы спустимся в туннель.

— Все согласны? — спросила Женева.

— Что угодно, лишь бы убраться с этого острова, — ответил Макбоб.

32. У порога

Диаманда выглядела более уставшей, чем помнила ее Кэнди, но казалась обрадованной.

— Я слышала, у тебя были небольшие неприятности, — проговорила пожилая дама.

— Можно сказать и так, — ответила Кэнди.

Она посмотрела на Диаманду и заметила повернувшего из-за угла Сангвиния. Он явно учуял присутствие силы, поскольку замедлил движение и теперь приближался осторожно, оскалив зубы, как помешанная собака.

Диаманда подняла левую руку и с элегантным взмахом сказала:

— Замри, тварь!

Такова моя воля, тварь!

Или ты пожалеешь, тварь,

Что вообще родилась, тварь!

Простота заклинания вызвала на лице у Кэнди улыбку, но, простое или нет, оно свое дело сделало. Выражение лица Сангвиния внезапно стало умиротворенным и довольным, и он покорно опустился на землю, положив голову на передние лапы. Несмотря на свой огромный размер, сейчас он напоминал домашнее животное, лежащее у очага.

— Вокруг еще четыре зверя, — предупредила Кэнди Диаманду.

— Знаю. Но к тому времени, как они за нами явятся, мы будем далеко, на Двадцать Пятом Часе.

— Мне столько надо тебе рассказать…

— Уверена в этом.

— Но прежде, чем мы отправимся…

— Да?

— … мальчик, который меня сюда привез — Летео — он где-то здесь, и он ранен.

— Нам лучше оставить его на милость какого-нибудь местного самаритянина, — ответила Диаманда. — Я не могу тобой рисковать.