— Сомневаюсь. Чего они от вас хотели?

Кэл знал, что с этого момента ступает на топкую землю. Как рассказать о радостях и страхах, пережитых за последние дни?

— Это непросто… — начал он. — То есть я не уверен, что случившееся со мною имеет какое-то особенное значение.

— Это касается нас обоих, — сказала Сюзанна.

Он смотрел на свои руки, как хиромант, изучающий будущее. Сюзанна рассматривала его. Торс Кэла был покрыт глубокими царапинами, будто он дрался с волками.

Когда он поднял на нее светло-голубые глаза с черными ресницами, то заметил ее пристальный взгляд и слегка покраснел.

— Вы сказали, что видели здесь кое-что, — напомнила она. — Может быть, расскажете, что именно?

Это был простой вопрос, и Кэл не видел причин не отвечать на него. Если она не поверит, это ее проблемы, а не его. Но она поверила. Более того, когда он начал описывать ковер, ее глаза широко раскрылись и тревожно заблестели.

— Ну конечно, — сказала он. — Ковер. Разумеется.

— Вы что-то знаете о нем? — спросил он.

Она рассказала ему, что произошло с ней в больнице, и об орнаменте, который старалась показать ей Мими.

Все сомнения относительно того, стоит ли рассказывать историю полностью, отпали. Кэл поведал о своем приключении начиная с того момента, когда улетел голубь. Рассказал о том, как увидел Фугу, о Шедуэлле и его пиджаке, об Иммаколате, о выродках, об их матери и повитухе, о событиях на свадьбе и после нее. Сюзанна вставляла в его повествование свои собственные интерлюдии: о том, как Мими жила в этом доме с запертыми дверьми и заколоченными гвоздями окнами, будто в крепости в ожидании осады.

— Должно быть, она знала, что рано или поздно кто-то явится за ковром.

— Не за ковром, — поправил Кэл. — За Фугой.

Она видела, как мечтательно заблестели его глаза, и позавидовала тому, что он хотя бы мельком видел это место, его холмы, озера, дремучие леса.

«Не заметил ли ты среди тех деревьев девушек, укрощающих драконов своей песней?» — хотела спросить она.

Но кое-что она должна выяснить сама.

— Так, значит, ковер — это дверь, верно? — спросила Сюзанна.

— Я не знаю, — ответил он.

— Хорошо бы спросить у Мими. Может быть, она…

Не успела она закончить фразу, как Кэл вскочил на ноги.

— О господи! — Только сейчас он вспомнил, как Шедуэлл на свалке говорил о необходимости потолковать со старухой.

Он имел в виду Мими, кого же еще! Натягивая рубаху, Кэл рассказал об этом Сюзанне.

— Нам срочно нужно ехать к ней, — воскликнул он. — Господи! Как же я не подумал?

Его волнение было заразительным. Сюзанна задула свечи и оказалась у входной двери раньше него.

— Думаю, в больнице Мими в полной безопасности, — заметила она.

— Никто не в безопасности, — отозвался Кэл, и она поняла, что он прав.

Уже на лестнице Сюзанна вдруг вспомнила что-то и ушла в дом, вернувшись через минуту с потрепанной книгой в руках.

— Дневник? — спросил Кэл.

— Карта, — ответила она.

Глава 8

Мими умерла.

Ее убийцы пришли, а затем исчезли в ночи, оставив искусно созданную дымовую завесу, чтобы скрыть свое преступление.

— В смерти вашей бабушки нет ничего таинственного, — настаивал доктор Чей. — Болезнь быстро прогрессировала.

— Прошлой ночью здесь кто-то был.

— Верно. Ее дочь.

— У нее только одна дочь — моя мать. И она умерла два с половиной года назад.

— Кто бы здесь ни был, он не причинил миссис Лащенски никакого вреда. Ваша бабушка умерла от естественных причин.

Нет смысла спорить дальше, осознала Сюзанна. Все дальнейшие попытки объяснить, на чем основаны ее подозрения, завершатся конфузом. Кроме того, смерть Мими породила еще один виток загадок. И главная среди них: что знала старая женщина и кем она была, если кто-то ее убрал?

И какую из ее тайн Сюзанна обязана теперь принять на себя? Второй вопрос естественно вытекал из первого, и оба они остались без ответа после смерти Мими. Единственным источником информации может быть существо, не погнушавшееся убить старуху на смертном одре: Иммаколата. А к противостоянию с ней Сюзанна была совершенно не готова.

Они вышли из больницы и пошли пешком. Сюзанну била дрожь.

— Может, нам перекусить? — предложил Кэл.

Было еще только семь утра, но им удалось найти кафе, где подавали завтрак, и они заказали себе гигантские порции. Яичница с беконом, тосты и кофе немного подкрепили обоих, хотя бессонная ночь все еще давала о себе знать.

— Я должна позвонить дяде в Канаду, — сказала Сюзанна. — Сообщить ему о том, что произошло.

— Всё? — спросил Кэл.

— Нет, конечно, — покачала головой Сюзанна. — Это останется между нами.

Кэл был рад это слышать. Ему не нравилась мысль об огласке, а общая тайна их сближала. Сюзанна совершенно не походила на тех женщин, которых он встречал до сих пор. Никаких личин, никаких заигрываний. За одну ночь признаний и это печальное утро они внезапно стали товарищами по тайне. И даже если эта тайна смертельно опасна, он согласен рискнуть ради возможности находиться в обществе Сюзанны.

— Мими не будут оплакивать, — говорила она. — Ее никто не любил.

— Даже ты?

— Я никогда ее не знала, — ответила Сюзанна и вкратце описала жизнь своей бабушки. — Мими была не такая, как все, — завершила она рассказ. — И теперь мы знаем почему.

— Что снова возвращает нас к ковру. Нам надо пойти по следу тех грузчиков.

— Сначала тебе нужно поспать.

— Нет. У меня открылось второе дыхание. Но я действительно хочу зайти домой. Надо покормить голубей.

— А они не подождут несколько часов?

Кэл нахмурился.

— Если бы не они, — заметил он, — меня бы здесь не было.

— Извини. Не возражаешь, если я пойду с тобой?

— Буду рад. Может, твое присутствие заставит отца улыбнуться.

Оказывается, Брендан сегодня только и делал, что улыбался. С того дня, когда заболела Эйлин, Кэл не видел отца таким счастливым. Перемена была разительная. Брендан пригласил сына и его спутницу в дом, просто светясь от радости.

— Хотите кофе? — спросил он и тут же умчался в кухню. — Кстати, Кэл, заходила Джеральдин.

— Зачем?

— Принесла какие-то книги, которые ты ей давал. Сказала, что они ей больше не нужны. — Брендан отвернулся от кофеварки и внимательно посмотрел на Кэла. — Она сказала, что ты вел себя как-то странно.

— Должно быть, голос крови, — произнес Кэл, и отец снова улыбнулся. — Пойду взглянуть на птиц.

— Я уже кормил их сегодня. И чистил клетки.

— Так ты действительно чувствуешь себя лучше?

— Почему бы нет? — отозвался Брендан. — Ведь обо мне заботятся.

Кэл кивнул, не вполне его понимая. Затем повернулся к Сюзанне.

— Хочешь посмотреть на чемпионов? — спросил он, и они вышли из дома.

Начало дня выдалось прекрасное.

— Что-то странное творится с отцом, — заметил Кэл, когда они шли по заросшей тропинке к голубятне. — Два дня назад он был на грани самоубийства.

— Возможно, самое трудное время наконец прошло, — предположила Сюзанна.

— Возможно, — кивнул Кэл, открывая дверь голубятни.

В этот момент загрохотал поезд, и земля затряслась.

— Девять двадцать пять до Пензанса, — объявил Кэл, приглашая девушку войти.

— Неужели это не пугает птиц? — спросила она. — Жить так близко к железной дороге.

— Они привыкли еще в яйце, — ответил Кэл и пошел здороваться с голубями.

Сюзанна наблюдала, как он разговаривает с ними, просовывая пальцы через проволочную сетку. Странный тип, безусловно; но не более странный, наверное, чем она сама. Ее удивляло то спокойствие, с каким они оба принимали странности, внезапно вошедшие в их жизнь. Они стоят, чувствовала Сюзанна, на некоем пороге, а за этим порогом не обойтись без определенных странностей.

Кэл внезапно отвернулся от клетки.