Гарри пересёк улицу и крикнул тщедушному человечку на углу:
— Эй! Дейл! Ты что, заблудился?
Дейл взглянул на него так, словно впервые заметил кого-то ещё.
— Гарри? — удивился он.
Дейл вышел на дорогу, уделяя Гарри лишь пять процентов своего внимания — остальное расходовалось на осмотр окрестностей.
— Ни хрена себе встречка, — сказал Гарри.
— Я просто иду, куда…
— Куда тебе велят сны. Ага. Помню. И сны сказали тебе…
— Быть здесь строго в этот миг.
— А они сказали тебе, что здесь буду я?
Дейл улыбнулся.
— Нет. Но это приятный сюрприз, — сказал он с ласковой искренностью.
— Сол и Беллмер не пожелали составить тебе компанию?
— Сол никогда не ходит со мной. А мисс Беллмер… ну, прошлым вечером её нашли мёртвой. В рот ей затолкали её же клитор. Огромный такой. Который был вовсе не клитором.
— Вот тебе и друзья в высших кругах.
— Как по мне, скатертью дорожка.
— Да ты что. А я уж думал слезу пустить. Ну как, прокатимся?
— А. Ты про фургон? Нет. Боюсь, этого нет в раскладе.
— В чём…
Гарри осёкся. Каждая капля чернил в его коже внезапно испустила боевой крик — сигнал тысячи беззвучных сирен воздушной тревоги. Это было подобно удару под дых. Из Гарри выбило весь воздух, и он упал наземь, слепой и глухой ко всему, кроме издаваемого чернилами гвалта. Он смутно услышал, как Кез закричал ему: «Вставай, вставай! Норма говорит, что нам нужно убрать тебя отсюда!» А затем каким-то чудом Кез уже опускался рядом с ним на колени.
— Ясен-красен! Твои сраные чернила орут-заливаются.
А затем, так же внезапно, как и появился, сигнал тревоги пропал. Гарри открыл глаза, и чувства вернулись к нему. Он вобрал глазами всех присутствующих: Кез и Дейл смотрели на него сверху вниз, Норма же прислушивалась к ветру.
— Ребята, — проговорил Гарри, еле ворочая языком, — познакомьтесь с Дейлом.
— Дейл. Пишется, как Алан-э-Дейл [50] , — сказал Дейл. — Очень рад.
Пока все обменивались приветствиями, Гарри глубоко вздохнул и медленно поднялся на ноги.
— Он — тот самый друг из Нового Орлеана. Славный парень. Да, Дейл?
— По легче, Гарри, — сказал Кез.
— Я в порядке, — отмахнулся Гарри.
— А с виду не очень, — подала голос Лана.
— Я. В. Порядке, — процедил Гарри. — Просто на какой-то миг стало очень громко.
— Наверное, оно приближается, — сказал Дейл.
— Пожалуй, — кивнул Гарри. — Чем бы оно ни было, оно громадное. А теперь двигаем. Прежде чем оно сюда доберётся.
— Прежде чем что доберётся? — поинтересовалась Лана.
Дейл повернулся и ответил на её вопрос:
— Ад.
— Чёрт. Здесь скоро появится брешь, — сказала Нор-ма. — Что-то за чертой хочет получить доступ к нашей реальности… Будь я проклята, — она осеклась. — До меня только что дошло, что поблизости ни одного призрака.
Она полуобернулась и обратила лицо к небесам.
— Ни одного, — повторила она спустя несколько секунд.
— Что это за шум? — спросил Кез.
Внезапно оно послышалось со всех сторон — не один звук, а множество. Гарри вращал головой, пытаясь отследить источник шума.
— Это дома, — сказал он.
Оконные стёкла тряслись в рамах, а запертые двери так вибрировали, словно хотели сами посниматься с петель. Старая, отслоившаяся плитка соскальзывала с крыш и разбивалась на тротуаре, а из квартир доносился гам, издаваемый предметами домашнего обихода. Посуда, бутылки, лампы, зеркала и другие бьющиеся вещи грохотали так, словно в один миг во все квартиры ворвались своры вандалов. Всё танцевало, поддавшись единому порыву.
— Кажется, потасовки не миновать, — сказал Кез.
— Будь оно проклято, — прошипела Лана. — Не то место. Не то время. И так, блять, за положняк.
Кез пошарил под водительским сиденьем и достал свернутый коврик. Он присел, положил его на тротуар и, окликнув друзей, развернул.
— Кому-то подсобить?
Гарри глянул на раскладку: на двухфутовом потёртом коврике поблёскивало разнообразие ножей и прочих смертоносных инструментов. Первенство по длине принадлежало исцарапанному мачете (как же Гарри его не хватало в Новом Орлеане). Рядом с ним лежала шестёрка ножей, самым крупным из которых был внушительный охотничий нож, а самым мелким — кортик, подаренный Кезу на День святого Валентина мясником, с которым он когда-то встречался.
— Нет, благодарю. С ножами у меня связано слишком много плохих воспоминаний. Но вот Норме нож не помешает.
Кез кивнул и выбрал для Нормы оружие. Дейл взял себе мачете.
Тем временем шальные силы всё вымещались на домах. Несколько окон взорвалось внутрь, а другие брызнули осколками на улицу — казалось, словно энергия била волнами и то накатывала, то откатывала. Вдруг погасли все уличные фонари, и вопреки возражениям Кез сунул Гарри в руку нож. Тот покорно кивнул.
— Как твои татуировки? — спросил Кез.
— Беснуются, как ненормальные, — ответил Гарри.
— Есть мысли?
— Да, но ни одна мне не нравится.
9
Весь лес пришел в движение удивительной сложности, а воздух вокруг Жреца Ада полнился созвездиями светящихся точек, и в некоторых местах их шлейфы переплетались так плотно, что возникали узлы, по которым текли уже другие огоньки. От киновита расходились ударные волны — они накатывали на яркую пыль и отталкивали ее от эпицентра, создавая вокруг киновита сферу плотно сжатой субстанции.
— Заходи, — обратился Жрец Ада к своему слуге.
Феликссон прятался среди размягчённых ветвей и тайком наблюдал за развитием событий. Он доверял своему хозяину и тут же подчинился приказу. Искалеченный маг вышел из зарослей и, не разгибаясь, прошёл сквозь стену из пылающих кустов. Всё случилось быстро, но не безболезненно. Феликссон сразу же лишился всей растительности — волосы на его теле и лице вмиг обгорели. Одежды, которые он сделал себе в жалкой попытке соблюдать приличия, за секунду превратились в серую золу, добавив пламени костру в промежности. Феликссон глянул вниз и подумал, что выглядит, как ребёнок: мужское достоинство — как обрубок, а яйца плотно прижаты к телу. Но внутри энергетической сферы и рядом со своим повелителем он чувствовал себя в безопасности.
Жрец Ада быстро начертал что-то в воздухе — в пространстве перед ним возникло несколько черных знаков.
— Я отомкну путы, наложенные на твою память.
— Пфу… пфуты?
— Да. Без них ты бы давным-давно сошёл с ума. Но мне нужна твоя помощь. Вот. К тебе вернулась толика знаний. Пользуйся ими с умом да мне на пользу, и со временем я открою тебе больше.
Внезапно в голове у Феликссона распахнулось несколько узеньких дверей, и каждая была книгой, хранившей частичку колдовского могущества некогда великого мага. Знание принесло на своих крыльях и частичку его истории, и вдруг Феликссон испугался своего состояния — он был жалким, страшного вида калекой с безволосой промежностью и гениталиями унизительного размера. Он прикроется, как только представится такая возможность. Посему Феликссон оставил вопрос своей метафоричной и буквальной наготы и обратил всё внимание на повелителя.
— Хозяин, премного благодарен вам за подарок, — сказал он и понял, что к нему вернулась и способность составлять связные предложения.
Феликссон не знал, как так произошло — случайный побочный эффект, или же повелитель сделал это намерено? Однако ему хватило ума не спрашивать.
— Не забывай об этом, — сказал Жрец Ада.
— Конечно. Ваша щедрость…
— Речь не о даре, Феликссон. Хозяин. Запомни, как подобает ко мне обращаться. Забудешься хоть на секунду, и я уничтожу твой разум. Ты забудешь, что сначала приседают, а потом срут.
— Да, Хозяин.
Феликссон дрожал: в голове у него раскрылось множество дверей, и они захлопали от невесть откуда налетевшего шквала, и порывами этого ветра приносило слова и фразы, наугад выдернутые со вплывших в памяти страниц.