Коммивояжер натянул брюки и застегнул «молнию», бросив мимолетный взгляд на Джерико.

— Чего же ты ждешь? — спросил он. — Мы договорились или нет?

Он повязал галстук, а прислужники тем временем завязывали ему шнурки.

— Ты слишком долго думаешь, друг мой. Я теперь не торгуюсь. Не предлагаю ничего соблазнительного. Мои дни в качестве коммерсанта сочтены.

Он взял у одного из прислужников пиджак и натянул на себя. Подкладка замерцала. Джерико по рассказам Сюзанны знал об этих чарах, однако Шедуэлл, похоже, не собирался вырывать признание таким способом.

— Или скажешь мне, где находится ковер, — сказал он, — или сестрички с детьми разберут тебя нерв за нервом. Мне кажется, выбор очевиден.

Джерико ничего не ответил. Из коридора потянуло ледяным ветром.

— А вот и дамы, — провозгласил Шедуэлл, и сама Смерть влетела в дверь.

Глава 5

А он все не возвращался.

Было почти четыре утра. Сюзанна стояла у окна с самого вечера. Она видела пьяную драку, потом две потрепанные потаскухи вышли на промысел, пока к ним не подкатила патрульная машина и их то ли арестовали, то ли наняли. Теперь улица опустела, и оставалось лишь следить, как светофор на перекрестке меняет цвета — зеленый, красный, желтый, зеленый, — хотя никто никуда не ехал. А Джерико все не возвращался.

Сюзанна перебрала огромное множество вероятных объяснений его отсутствия. Возможно, собрание затянулось и он не может ускользнуть, не вызвав подозрений. Или он встретил там друзей, и они разговорились о старых добрых временах. Может, так, а может, эдак. Однако ни одно из объяснений не убедило ее в полной мере. Что-то было не так. Сюзанна и менструум знали это.

Не составить никакого запасного плана, вот что глупо. Как они могли быть такими идиотами, спрашивала себя Сюзанна снова и снова. Она металась взад-вперед по узкой комнате, не зная, как теперь поступить. Ей не хотелось уезжать — вдруг он вернется через минуту, и они разминутся? — однако страшно было оставаться. А вдруг Джерико схватили и прямо сейчас мучают, вынуждая сказать, где она находится?

В прежние времена она сумела бы поверить в лучшее. Убедила бы себя, что Джерико вот-вот вернется, и принялась терпеливо ждать. Однако опыт заставил ее изменить взгляд на мир. Жизнь совсем другая.

В четыре пятнадцать Сюзанна стала собирать вещи. Сам факт, что она признала возможность несчастья и то, что Сотканный мир в опасности, вызвал прилив адреналина. В половине пятого она принялась стаскивать вниз ковер. Дело было долгое и утомительное, но за последние месяцы Сюзанна рассталась с последними унциями жира и теперь обнаружила у себя мышцы, о существовании которых не подозревала. Кроме того, с ней был менструум — тело, сотканное из воли и света, и оно помогало за минуты сделать то, на что без него ушли бы часы.

Тем не менее в небе уже угадывались проблески зари, когда Сюзанна закинула свои сумки (багаж Джерико она тоже упаковала) на заднее сиденье. Джерико не вернется, признала она. Что-то его задержало, и, если не поспешить, это что-то задержит и ее.

Она подавила желание расплакаться и уехала, оставив очередной неоплаченный счет.

Наверное, Сюзанну немного утешило бы выражение лица Хобарта, когда всего через двадцать минут после ее отъезда он явился в гостиницу, которую назвал Джерико.

Пленник много чего выдавил из себя, пока его обрабатывали твари: и крови, и слов. Но слова были неразборчивы, Хобарт с трудом улавливал их смысл. Разумеется, между рыданиями и стонами он говорил о Фуге и о Сюзанне.

— О моя госпожа, — все время повторял он, — о моя госпожа!..

А потом снова рыдания. Хобарт позволил ему поплакать, истекая кровью, пока Джерико не оказался на пороге смерти. И тогда инспектор задал простой вопрос: а где твоя госпожа? И дурак ответил. Его разум давно уже не понимал, кто задает ему вопросы и что он на них отвечает.

И вот теперь Хобарт был здесь, в том месте, которое указал пленник. Но где же женщина его мечты? Где Сюзанна? Снова ускользнула, испарилась, оставив на дверной ручке тепло своей руки, а на пороге — свою тень.

Однако на сей раз они разминулись ненадолго. Он едва не поймал ее. Много ли времени пройдет, прежде чем он набросит сети на ее тайну, раз и навсегда сожмет между пальцами ее серебряный свет? Часы. Самое большее — дни.

— Почти моя, — сказал Хобарт самому себе.

Он крепче прижал к груди книгу сказок, чтобы ни словечко не ускользнуло, и ушел из комнаты своей госпожи, чтобы продолжить погоню.

Глава 6

Сюзанне была ненавистна мысль об отъезде из города, потому что она покидала Джерико. Но что бы она к нему ни чувствовала — а это было сложно само по себе, — она понимала: медлить нельзя. Нужно уезжать, и уезжать быстро.

Но неужели одна? Долго ли она сумеет продержаться и выжить при таких условиях? Машина, ковер и женщина, не вполне уверенная, человек ли она вообще…

У нее остались друзья и родственники в разных городах, но ни с кем она не была достаточно близка, чтобы довериться им. Кроме того, они неизбежно станут задавать вопросы, а в этой истории нет ни одной части, которую Сюзанна осмелилась бы пересказать. Она подумала о возвращении в Лондон, в квартирку на Баттерси, где дожидается ее прежняя жизнь: Финнеган и его вечные валентинки, керамика, сырость в ванной комнате. Снова начнутся вопросы. Ей нужен тот, кто примет ее как есть, с ее нежеланием объясняться и всем остальным.

Такой человек один — это Кэл.

При мысли о нем Сюзанна почувствовала, что на душе стало легче. Она вспомнила его открытую улыбку, его мягкий взгляд и мягкий голос. Возможно, искать его еще опаснее, чем возвращаться в Лондон, но она устала вычислять степень опасности.

Она поступит так, как подсказывает чутье, а ее чутье сказало:

— Кэл?

На том конце телефонного провода повисло долгое молчание. Она даже подумала, что связь прервалась.

— Кэл, это ты?

Затем он отозвался:

— Сюзанна?

— Да. Это я.

— Сюзанна…

Она чувствовала, как к горлу поступили слезы, потому что он произнес ее имя.

— Я должна увидеть тебя, Кэл. Где ты?

— В центре города. Рядом с каким-то памятником. Кажется, это королева Виктория.

— Это в конце Касл-стрит.

— Наверное. Можно увидеть тебя? Это очень важно.

— Да, конечно. Я недалеко. Выйду сейчас же. Встретимся под памятником через десять минут.

Кэл был на месте через семь минут, одетый в угольно-серый деловой костюм с поднятым по причине измороси воротником. Один из сотни одинаковых молодых людей, бухгалтеров и младших управляющих, на которых она насмотрелась, дожидаясь его под властным взглядом Виктории.

Он не обнял Сюзанну, даже не коснулся ее. Просто остановился рядом, посмотрел с радостью и недоумением, а потом произнес:

— Привет.

— Привет.

Дождь к тому моменту усилился.

— Может быть, поговорим в машине? — предложила она. — Не хочу оставлять ковер.

При упоминании о ковре недоуменное выражение на его лице усилилось, но он ничего не спросил.

В мозгу Кэла сохранился смутный образ самого себя, ищущего на грязном складе какой-то ковер, может быть, даже этот самый, однако целиком история никак не складывалась.

Машина стояла на Уотер-стрит, недалеко от памятника. Дождь выбивал чечетку по крыше, когда они забирались на передние сиденья.

Драгоценный груз, который Сюзанна боялась оставить, лежал на заднем сиденье, перегнутый пополам и небрежно прикрытый простыней. Как Кэл ни старался, он так и не мог вспомнить, почему этот ковер так важен для нее и почему эта женщина — насколько он помнил, они провели вместе всего несколько часов — так важна для него. Почему, заслышав ее голос в телефонной трубке, он помчался на зов? Почему все в нем переворачивалось от одного взгляда на нее? Это абсурдно и неприятно: чувствовать так много и знать так мало.