Д'Амур набрал полную грудь воздуха, поднялся и отправился в приёмную следом за Крекомбергером, но доктор уже пятился назад — он так спешил, что спотыкался о собственные ноги.

— Что за чёрт здесь творится? — поинтересовался Гарри.

Белый, как стена, Крекомбергер посмотрел на него дикими глазами.

— Это вы натворили? Какой-то розыгрыш?

— Нет, — послышался голос незнакомки.

Гарри повернул голову на звук и увидел её. У этой женщины были высокие скулы и роскошной формы губы, и в ней просматривалась померкшая, но классическая красота. Однако жизнь глубоко избороздила её черную кожу, проложив морщины на лбу и вокруг рта с опущенными углами. Глаза были молочно белыми. Гарри понимал, что она его не видит, но всё равно ощущал на себе её взгляд, подобный прикосновению легчайшего ветерка. Тем временем царившая в комнате сущность развлекалась, как только могла — перевернув стулья, она принялась бросаться бумагами со стола секретарши.

— Он не виноват, — обратилась незнакомка к Крекомбергеру. — Но и я тоже.

Слепая покрепче взялась за трость и шагнула навстречу психиатру.

— Меня зовут Норма Пэйн.

Крекомбергер стоял, точно зачарованный. Гарри решил ответить вместо доктора:

— Это Бен Крекомбергер. А я Гарри. Гарри Д’Амур.

— Не тот ли Д'Амур, что замешан в том скверном убийстве копа?

— Именно тот.

— Приятно познакомиться, мистер Д'Амур. Позвольте дать вам совет, — Норма показала пальцем на Крекомбергера. — Как бы этот человек не трактовал ваш рассказ, просто соглашайтесь.

— Что? Это ещё зачем?

— Потому что таким людям крайне необходимо заткнуть нам подобных. Мы, видите ли, лодку им раскачиваем.

— Этим вы сейчас занимаетесь? — Гарри кивнул на картины, одна за другой слетавшие со стен: они не просто падали — точно невидимыми руками, их снимало с крючков и бросало наземь с такой силой, что билось стекло.

— Я уже сказала, что это не я, — сказала Норма. — Со мной один мой клиент…

— Клиент?

— Я общаюсь с усопшими, мистер Д'Амур. И конкретно этот клиент считает, что ему уделяют недостаточно внимания. Доктор Крекомбергер. Поздоровайтесь со своим братом.

У психиатра задрожал подбородок.

— Н-невозможно, — прошептал он.

— Уоррен его зовут, правильно? — спросила Норма.

— Не может быть. Уоррен мёртв.

— Конечно, мёртв! — огрызнулась слепая. — Поэтому я и здесь.

Казалось, доктора такой ход мышления полностью обескуражил.

— Док, она говорит, что общается с мертвецами, — подсказал Гарри.

— Я что, на суахили говорю? — одёрнула его Норма. — Мне не нужен переводчик.

— Не знаю, — сказал Гарри, глядя на доктора Крекомбергера. — Вид у него довольно растерянный.

— Доктор, попытайтесь собраться и слушайте внимательно, — обратилась к психиатру слепая. — Ваш брат сказал мне звать вас Шелли — это ваше среднее имя [34] , и знают его не так много людей. Это правда?

— … вы могли как угодно об этом проведать.

— Ладно. Забудьте, — сказала Норма и повернулась к доктору спиной. — Мне нужно выпить. Хочу бренди. Мистер Д'Амур, как насчёт присоединиться ко мне и поднять небольшой тост за идиотизм психиатров?

— С радостью за это выпью, мисс Пэйн.

— Уоррен, пошли, — окликнула привидение Норма. — Мы пугаем невинных людей.

Гарри решил, что она имела в виду секретаршу, которая не высовывалась из-под стола с той минуты, как со стен полетели картины.

— Подождите, — сказал им в спину Крекомбергер. — Вы же слепы, да?

— Какая наблюдательность, — хмыкнула Норма.

— Тогда… как же вы видите моего брата?

— Понятия не имею. Вижу, и всё. Вы прекрасно видите окружающий мир, а для меня он закрыт. Я же прекрасно вижу мертвецов, а для вас их не существует.

— Хотите сказать, что вы видите моего брата? Прямо сейчас?

Норма развернулась и посмотрела в сторону кабинета.

— Да, лежит на кушетке.

— Чем он занимается?

— Правда хотите знать?

— Я же задал вопрос, разве нет?

— Мастурбирует.

— Господи. Это он.

Из той случайной встречи и выросла дружба Гарри и Нормы. И, как часто бывает со случайностями, пересечение их путей оказалось для них важнейшим событием. Последние несколько недель Гарри начал сомневаться в здравости своего ума (топливо для этого костра предоставил доктор Крекомбергер), и тут внезапно является Норма — женщина, которая общается со сверхъестественными сущностями так, словно это в порядке вещей, будто разговоры с мертвецами — повсеместная банальность.

Когда Гарри облегчил душу, поведав об увиденном в ночь смерти напарника, именно она первой сказала, что верит каждому его слову и что знакома с другими жителями Нью-Йорка, которые бы могли поделиться собственными историями, свидетельствующими о присутствии Иного в обыденной жизни города.

Когда старое здание оказалось в поле видимости, Д'Амура удивило, сколь сильно оно изменилось за прошедшие годы. Окна были либо разбиты, либо заколочены, и, очевидно, в какой-то момент существования постройки случился пожар, опустошивший, по крайней мере, треть помещений — фасад над выгоревшими окнами пятнала чёрная копоть. Зрелище было печальным и, что ещё важней, тревожным. Зачем Норма променяла домашний уют на эту богом забытую дыру?

Все двери были наглухо закрыты и заперты, но для Гарри проблемы это не составляло — подобные неумехи он всегда решал с помощью старой доброй физической силы. Он присмотрел одну из заколоченных дверей и принялся отдирать доски. Дело было грязное, шумное, и если бы, как предупреждали броские таблички, здание стерёг какой-то охранник, он бы явился в ту же секунду. Но подозрения Д'Амура оправдались, и никто ему не помешал. За пять минут Гарри снял с двери все доски, достал отмычку и открыл замок.

— Неплохо сработано, — сказал он себе и зашел внутрь.

Гарри достал мини-фонарик и осветил помещение. Всё, что некогда украшало скромный, но элегантный вестибюль — зеркала с пышными декоративными рамами, узорчатая плитка под ногами, вычурные плафоны, — было уничтожено. Возможно, кто-то пытался отковырять плитку, снять зеркала и плафоны с целью перепродажи, или же место разгромили обнаркоманенные вандалы, но результат был один и тот же — порядок и красоту сменили хаос и мусор.

Гарри шел по месиву из стекла и битой плитки, пока не достиг лестницы. Он начал взбираться наверх. Очевидно, в здание можно было пробраться и способом полегче: чем выше Гарри подымался, тем сильней становился запах мочи и приглушённая вонь фекалий. Да, люди пользовались этим местом для того, чтобы справить нужду, но, возможно, и для ночлега.

На случай, если бы ему пришлось обсуждать права собственности со вспыльчивыми постояльцами, Гарри опустил ладонь на рукоять уютно сидевшего в кобуре револьвера. Но были и хорошие новости — татуировки хранили молчание. Ни укола, ни зуда. Очевидно, Норма удачно выбрала убежище, с умом. Приют не самый благопристойный, но если Норма считала, что здесь ей не грозят ни враги, ни их приспешники, у Гарри не было никаких претензий.

Офис доктора Крекомбергера числился под номером «212». В коридоре когда-то лежал мягкий бежевый ковролин, но его свернули и унесли, и теперь Гарри ступал по голым половицам. На каждом втором-третьем шаге доски скрипели, и Гарри морщился. Наконец, он очутился перед дверьми своего бывшего психиатра и взялся за ручку. Он думал, что окажется заперто, но дверь открылась без лишнего упрямства, и взору Д'Амура открылись новые свидетельства вандализма. По стенам комнаты словно молотом прошлись.

— Норма? — рискнул подать голос Гарри. — Норма? Это Гарри. Я получил записку. Знаю, что рано. Ты здесь?

Он переступил порог офиса. Никто не потрудился забрать книги Крекомбергера, и теперь они кучей лежали посреди комнаты — кто-то жёг здесь костёр. Гарри присел рядом с пепелищем и потрогал золу. Холодная. Смотреть было не на что, и Гарри решил заглянуть в личный туалет Крекомбергера, но и тот разгромили. Нормы там не нашлось.